Письмо

Кусочки мозаики сложились воедино – я больше не нужен. Ты можешь смеяться, можешь говорить, что я безнадежен… жалок… Я пойму. Ты можешь раз за разом повторять, что тебе неприятно читать все это, мое счастье, но я не могу иначе. Мне нужно выплеснуть все то, что я испытываю. Если не хочешь – просто не читай.
Я рад, что ты хоть теперь испытываешь счастье, поверь. Не веришь? Зря, моя радость, мое сладкое безумие. Моя любовь безумна, я смогу жить без тебя, если у тебя все хорошо. Это не любовь? Откуда ты знаешь? Ты ведь не можешь увидеть, как мне больно! Не хочешь замечать, как я ревную! Или все это специально?
Ты можешь злиться на меня, но я скажу. Больше шанса, скорее всего, мне не представится. Мой мир выкрашен в оттенки синего. Чистейшего синего цвета – все. Земля, небо, деревья и цветы, птицы и животные, люди вокруг. Яркое и чистое синее сияние – как твои глаза, такое же прекрасное, живое, светлое. Я не понимаю, почему ты носишь линзы. Неужели назло, чтобы никому не показывать эту красоту? Твои глаза очаровывают, и я тебя не понимаю
«У всех моих цветов твои глаза, Похожа на тебя моя гроза…» Меня просто потрясли эти строки. Словно про тебя написано. Никогда не слушал песни популярных исполнителей, но теперь ищу все, что хоть немного напоминают мою историю. Я жалею себя? Возможно, это так. Говори что хочешь. Я жалок. И я люблю тебя.

Зверь

Следы на снегу. Золотисто-алые в свете заходящего солнца, медленно пропадающие, скрываемые оседающими с неба снежинками. Зима в этом году щедра на снег. Впервые за несколько лет намело такие сугробы. Следы было уже почти не видно, но сдаваться еще рано – зверь никуда не денется. Нужно лишь найти его убежище. Найти и выгнать под открытое небо, в поле. Заставить метаться, ища возможности побега, а потом – и на губы выползает хищная улыбка, обнажающая зубы – Кинуться на противника, ведь это единственный способ выжить для него. И такое прекрасное развлечение для охотника!
Где бы ни пряталось это животное, вечно скрываться оно не может. А значит, нужно продолжать поиски. Небо медленно темнеет, последние лучи солнца едва освещают торчащие кое-где из-под снега ветки, тонкие, словно нити паутины, колючие от облепившего их инея. Изо рта, обжигая льдом губы, вырывается с каждым выдохом воздух. Снег все не перестает идти, залезая ледяной лапой в полушубок, ветер вытягивает последние крохи тепла. Тело непроизвольно содрогается в своем собственном, почти неуловимом ритме. Но гордость и предчувствие скорой удачи не позволяют сдаться и отправиться в тепло.
И тут… слабый всплеск, почти неразличимое в темноте движение. Белое на белом – развивающиеся лохмы длинной гривы. Поджарый силуэт на фоне темнеющего вдалеке леса. Негромкий смех, срывающийся с обветренных губ – вот он! Никуда теперь не денется! И ускоряющиеся шаги – к нему, быстрее! За белым зверем, не замечая дрожи уставшего и замерзшего тела. Не видя ничего вокруг. И кажется, что идешь все быстрее и быстрее – а на самом деле тело просто замерло, не желая слушаться, медленно коченея. И зверь, тихо фыркая, стоит рядом. Бесцветные глаза смотрят грустно и насмешливо. А потом –темнота…

Бессонница

Юки было плохо. Сегодня ему не везло - ни один из этих людей, праздно гуляющих по темным улицам, не стал подходить к мальчишке, стоящему в немного в стороне, у обочины. Спать ему, скорее всего, придется на улице. А это значило, что сон мальчику не грозил – хоть уже наступила весна, ночью на улице все же было холодно. И снег пошел. Юки любил снег, он мог смотреть, как падают снежинки, часами. Но холод малыш терпеть не мог. Вот так уснешь во время снегопада – и не проснешься больше.
Квартал Дотонбори, как всегда, жил собственной жизнью. Люди здесь, казалось, не спали вообще. Юки, стоя в тени, с тоской смотрел на компании и парочки, гуляющие по улицам. Отсюда мальчишка не чувствовал взгляды, обращенные, казалось, отовсюду. Не ощущал эмоции, липкие, противные, жаркие… наполненные похотью, жаждой. Мальчик осознавал каждую из них, мог разобрать их на составляющие… но не хотел. Он, словно мотылек, стремился на жгучие огоньки чужих чувств. Нужно было пойти туда, выйти, попытаться обратить на себя внимание, но мальчик не собирался этого делать. Безумно хотелось тепла, даримого другими людьми, нежности, просто прикосновений... но ярко освещенные улицы пугали.
Отчаявшись найти кого-нибудь, кто помог бы скоротать ночь, Юки давно ушел прочь с освещенных улиц на заброшенные улочки и крохотные проулки, где никого не было. Он всегда чувствовал себя уютно в таких местах. Местах, где не было людей, где тени словно переплетались с ветром и снегом, оживая, получая собственную волю… В какой-то момент Юки подумал, что, будь на улице лето, он не стал бы каждый вечер искать себе клиента. Ведь тогда можно было и поспать на улице, не то, что сейчас.
Он сам не заметил, как удалился от оживленных даже в ночное время улиц, бессмысленным взглядом изучая окружающие серенькие улочки заброшенные, полупустые или совсем пустые, с облупленной штукатуркой, с выглядывающей из-под нее кирпичной кладкой и битыми стеклами дома и склады. Заглядывая в окна, он видел кучи мусора и наметенные сугробы – хоть днем и было тепло, грязно-серые комки почти растаявшего снега лежали там и тут.
В какой-то момент инстинкт, тот самый, что частенько спасал мальчишку еще в приюте, что-то, что свойственно всем животным, будто чувство приближающейся опасности, толкнул его в глубокую тень, в крохотный проулок, где мальчика невозможно было заметить. Спрятавшись там, дрожа от страха, непонятного даже ему самому, Юки вглядывался в узенькую улочку, проходящую прямо напротив того места, где он стоял.
Вот по ней прошла девушка. Ярко, даже вызывающе одетая и накрашенная, высокая блондинка. Юки невольно вздрогнул – они были знакомы. Эта девушка, имени которой он не знал, и еще парочка ее подруг иногда разговаривали с мальчишкой, они были не то чтобы добры к нему, но иногда подкидывали работенку или рассказывали сплетни и слухи, на которые малыш не обращал внимания – они были ему просто неинтересны. Каждое нервное движение девушки говорило о  страхе, который буквально сковывал ее по рукам и ногам. Юки попытался поплотнее забиться в проулок. Он тоже слышал о маньяке, убивающем девушек невесомого поведения. Девушка прошла мимо, а еще через несколько секунд малыш услышал приглушенный расстоянием вскрик и скрип закрывающейся двери. Мышонком выскользнув из своего безопасного убежища, мальчик кинулся прочь с такой скоростью, словно его кто-то подталкивал в спину. Бессонная ночь, наполненная безмолвным ужасом была ему гарантирована.

Погружение.

Шаг вперед и чуть вытянуть руки. А впереди – триколор. Синий. Желтый. Красный. Провести по ним руками, не видя собственных пальцев, смешать. Зеленый. Фиолетовый. Оранжевый. Засмеяться и – еще шаг. В уши бьется шум, слабый, почти незаметный, едва слышимый. И уже не чувствуешь тела, лишь представляя, что делаешь дальше. Чуть поводишь пальцами – и цвета переплетаются. Красный, желтый, оранжевый… золотой, серый, сиреневый… синий, голубой, белый… зеленый…
Краски плывут, образуя кокон, в ушах словно раздается журчание воды. Раскидываешь руки в стороны – и делаешь еще один шаг, ближе к стенкам кокона, чтобы сломать его, разбить. Краски застилают глаза, сливаясь, дрожа, исчезая, обнажают кристально-белый свет, что слепит и выбивает слезы. На ресницах дробится радуга, двумя полукружьями ложась на щеки, греют, доводят до исступления. И вновь выливаются в цветовую гамму, плещущуюся вокруг, отрезая от остального мира. Звуки «снаружи», голоса людей слышны прекрасно, но как-то проскальзывают мимо внимания. Смеясь, окунуться в цвет и увидеть, как вновь смешиваются меж собой частицы гаммы. И мир вокруг окрашивается в цвет индиго. А в голове звучит… голос?... музыка?... или просто шепот ветра?
Свобода…

Месть.

Стоя перед зеркалом, обрезать себе волосы. Роскошные темно-каштанового оттенка кудри до бедер безжалостно обкорнать совсем коротко, под мальчика. Она ненавидела свои волосы. Длинные и густые, требующие постоянного ухода и так любимые ИМ. Она не остригла их раньше только потому, что ОН не хотел.
Его она тоже ненавидела. Теперь он больше не был нужен, был лишним, чужим, отвратительным. Когда-то она думала, что любима, только недавно поняв, что ошибалась. И КАК ошибалась. "Меняем девушек каждый день, да? Любим длинные волосы, да? Я сама виновата?" Не замечая, как по щекам бегут слезы, а губы уже давно искусаны в кровь. "Ненавижу! Ненавижу его! Если бы можно было сделать ему так же больно! Сволочь!" Она собрала отрезанные пряди в один пучок и перевязала ленточкой – на память. Положила на полочку у зеркала, а потом долго не отрываясь смотрела на опасную бритву, лежащую тут же
"Сама виновата, да? Ну я тебе покажу!" Решившись, взяла бритву и, зажмурившись, рубанула себе по венам, Рана вначале побелела, а потом вспухла красными краями, кровь хлынула сплошным потоком.
Они почти тут же почувствовала слабость, но все же взяла бритву в порезанную руку и, уже ничего не чувствуя, с оттягом провела острой кромкой поперек вен на другой руке. Медленно осела на пол, глядя на блестящий в свете лампы алый кафель и довольно улыбаясь.
"Это все ты виноват! Все ты! Будешь знать!"

Dominik de Crown
*чуть поклонился* Рад, что Вам понравилось. Признаться честно, никогда не получались добрые или хотя бы светлые истории

Rosenna Shamber Elarion
Благодарю, миледи *поклонился*

Улыбнись.

Утро.
Веселый солнечный лучик
Сядет на кончик носа. Смешно…
Тихо чихнешь, не захочешь проснуться,
Под одеялом ведь так тепло.

Позже.
Откроешь синие глазки,
Глянешь хмуро в окно
И повернешься, требуя ласки.
- Ярко!.. Закрой, пусть будет темно…

Все?
Такое простое желание…
Шторы задвинуть, приглушить свет.
Ты улыбнись, мое счастье бескрайнее,
Я улыбнусь в ответ.

Без ответа

Мне с тобой никуда не идти,
Ты – лишь прошлое, просто история!
Почему же стоишь на пути,
Словно я на твоей территории?

Хватит мучать себя и других,
В издевательствах нет уже смысла,
Ведь мой голос навечно затих!
Тишина вдруг неловко повисла…

Тоже помнишь, не можешь забыть?
Тихий смех и улыбку нежную
Когда вспомню, мне хочется выть,
Как прервать эту муку безбрежную?

Без ответа вновь фразы повисли…
Если что-то не так – ты прости.
Я забыл давно прошлое… в смысле...
Нам с тобой вместе уж не идти.